бы, в самом деле, будь они у него, скажем, без косинки, или глубже посажены, или темнее, или расставлены пошире. Как бы там ни было, в его лице сквозила неподдельная красота, но не столь очевидная, чтобы это бросалось в глаза. - Немедленно, слышишь, немедленно слезь с саквояжа, - сказал мистер Макардль. - Долго мне еще повторять? - И не думай слезать, радость моя, - подала голос миссис Макардль, у которой по утрам слегка закладывало нос. Веки у нее приоткрылись. - Пальцем не пошевели. Она лежала на правом боку, спиной к мужу, и голова ее, покоившаяся на подушке, была обращена в сторону иллюминатора и стоявшего перед ним Тедди. Верхнюю простыню она обернула вокруг тела, по всей вероятности, обнаженного, укутавшись вся, с руками, до самого подбородка. - Попрыгай, попрыгай, - добавила она, закрывая глаза. - Раздави папочкин саквояж. - Оч-чень оригинально, - сказал мистер Макардль ровным и спокойным тоном, глядя жене в затылок. - Между прочим, он мне стоил двадцать два фунта. Я ведь прошу его как человека сойти, а ты ему - попрыгай, попрыгай. Это что? Шутка? - Если он лопнет под десятилетним мальчиком, а он еще весит на тринадцать фунтов меньше положенного, можешь выкинуть этот мешок из моей каюты, - сказала миссис Макардль, не открывая глаз. - Моя бы воля, - сказал мистер Макардль, - я бы проломил тебе голову. - За чем же дело стало? Мистер Макардль резко поднялся на одном локте и раздавил окурок о стеклянную поверхность ночного столика. - Не сегодня-завтра... - начал он было мрачно. - Не сегодня-завтра у тебя случится роковой, да, роковой инфаркт, - томно сказала миссис Макардль. Она еще сильнее, с руками, закуталась в простыню.
