о он такой бледный. -- Боже мой! Но ведь ему необходимо солнце! Ты не можешь его заставить? -- Ты же знаешь Симора, -- сказала дочь и снова скрестила ножки. -- Он говорит -- не хочу, чтобы всякие дураки глазели на мою татуировку. -- Но у него же нет никакой татуировки! Или он в армии себе что-нибудь наколото? -- Нет, мамочка, нет, миленькая, -- сказала дочь и встала. -- Знаешь что, давай я тебе позвоню завтра. -- Мюриель! Выслушай меня! Только внимательно! -- Слушаю, мамочка! -- Она переступила с ноги на ногу. -- В ту же секунду, как только он скажет или сделает что-нибудь странное, -- ну, ты меня понимаешь, немедленно звони! Слышишь? -- Мама, но я не боясь Симора! -- Мюриель, дай мне слово! -- Хорошо. Даю. До свидания, мамочка! Поцелуй папу. -- И она повесила трубку. -- Сими Гласс, Семиглаз, -- сказала Сибилла Карпентер, жившая в гостинице со своей мамой. -- Где Семиглаз? -- Кисонька, перестань, ты маму замучила. Стой смирно, слышишь? Миссис Карпентер растирала маслом от загара плечики Сибиллы, спинку и худенькие, похожие на крылышки лопатки. Сибилла, кое-как удерживаясь на огромном, туго надутом мячике, сидела лицом к океану. На ней был желтенький, как канарейка, купальник -- трусики и лифчик, хотя в ближайшие девять-десять лет она еще прекрасно могла обойтись и без лифчика. -- Обыкновенный шелковый платочек, но это заметно только вблизи, -- объясняла женщина, сидевшая в кресле рядом с миссис Карпентер. -- Интересно, как это она умудрилась так его завязать. Прелесть что такое. -- Да, наверно, мило, -- сказала миссис Карпентер. -- Сибиллочка, кисонька, сиди смирно. -- А где мой Семиглаз? --
