-- ответила Эсме несколько мрачно. Она выпустила рукав Чарлза и весьма энергично толкнула его в мою сторону. Он подошел, бледный как мел, и влепил мне звучный мокрый поцелуй чуть пониже правого уха. Пройдя через это тяжкое испытание, он направился было прямиком к двери и к иной жизни, где обходятся без таких сантиментов, но я поймал его за хлястик и, крепко за него ухватившись, спросил: -- А что говорит одна стенка другой стенке? Лицо его засветилось. -- Встретимся на углу! -- выкрикнул он и опрометью бросился за дверь -- видимо в диком возбуждении. Эсме стояла в прежней позе, переплетя ноги. -- А вы вполне уверены, что не забуду написать для меня рассказ? -- спросила она. -- Не обязательно, чтобы он был _с_п_е_ц_и_а_л_ь_н_о_ для меня. Пусть даже... Я сказал, что не забуду нив коем случае -- это совершенно исключено. Что я никогда еще не писал рассказа специально _д_л_я_ к_о_г_о_н_и_б_у_д_ь, но что сейчас, пожалуй, самое время этим заняться. Она кивнула. -- Пусть он будет чрезвычайно трогательный и мерзостный, -- попросила она. -- Вы вообще-то имеете достаточное представление о мерзости? Я сказал, что не так чтобы очень, но, в общем, мне приходится все время с ней сталкиваться -- в той или иной форме, -- и я приложу все усилия, чтобы рассказ соответствовал ее инструкциям. Мы пожали друг другу руки. -- Жаль, что нам не довелось встретиться при обстоятельствах не столь удручающих, правда? Я сказал, что, конечно, жаль, еще как. -- До свидания, -- сказала Эсме. -- Надеюсь, вы вернетесь с войны, сохранив способность функционировать нормально. Я поблагодарил ее и сказал еще несколько слов,
